Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men] - Эдгар Берроуз

— До свидания, девочка. Всегда носи с собой нож.

И мы ускакали. Слова Молли «Пусть все святые будут с вами!» звучали в наших ушах. Мы остановились в нашем заброшенном сарае для скота и достали ружье, пояс и патроны того солдата, которого отец убил много лет назад. Их мы отдали Джиму.

Прежде, чем мы достигли рынка, наши ряды снова поредели — большинство из нас не были достаточно смелыми, чтобы противостоять Каш гвардии, о которой все шептались и хорошо знали на собственном опыте с детства. Не могу сказать, что эти люди были трусами — я не верю в это, — хотя они и вели себя как трусы. Может быть, сказывалась многолетняя привычка, когда они привыкли разбегаться в ужасе при одном упоминании о Каш гвардии, и сейчас они не могли встретиться с ней лицо к лицу. Ужас стал чем-то естественным, вроде инстинктивного отвращения к змеям. Они не могли сопротивляться Каш гвардии, как некоторые люди не могут прикоснуться к гремучей змее, даже зная, что она мертва.

Был рыночный день, и рынок был переполнен. Я направил свое войско в двух направлениях, по пятьсот человек в каждом отряде, и мы окружили рынок. Я отдал приказ не убивать никого, кроме Каш гвардии, потому что знал, что народ сам найдет всех нужных.

Когда ближайшие люди увидели нас, они сначала не поняли, что происходит, настолько все было неожиданно. Никогда в своей жизни они не видели людей своего класса с оружием, и сотня из нас была верхом. Напротив площади, несколько человек из Каш гвардии крутились перед конторой Хоффмейера. Они увидели наш отряд первыми, и, пока второй отряд обошел их, вскочили в седла и направились к нам. В этот самый момент я выхватил Флаг из-за пазухи и, размахивая им над головой, послал Красную Молнию вперед, крича:

— Смерть Каш гвардии! Смерть калкарам!

Каш гвардия внезапно поняла, что имеет дело с настоящим отрядом вооруженных людей. Их лица пожелтели от страха. Они повернулись, собираясь бежать, и тут увидели, что окружены. Люди теперь поняли идею и дух нашего появления; они крутились вокруг нас, крича, вопя, смеясь и плача.

— Смерть Каш гвардии! Смерть калкарам! Флаг! — слышал я крики отовсюду, кто-то кричал «Старая Слава!» — кто-то, как и я, не мог ничего забыть. Дюжина людей бросилась ко мне и, хватая развевающийся флаг, прижалась к нему губами, пока слезы катились по их щекам. — Флаг! Флаг! — кричали они. — Флаг наших отцов!

И тогда, прежде чем прозвучал хоть один выстрел, ко мне подскакал один из Каш гвардии с белой повязкой вокруг головы. Я узнал его моментально — тот самый юноша, который передал жестокий приказ моей матери и который был расстроен поведением своего начальства.

— Не убивайте нас, — сказал он, — и мы последуем за вами. Многие из Каш гвардии в бараках последуют на вами.

Дюжина солдат на рынке присоединилась к нам. Из дома выбежала женщина, несущая голову мужчины на коротком колу, она кричала от ненависти к калкарам — ненависть переполняла нас всех. Когда она приблизилась поближе, я увидел, что это женщина Пхава. Голова на короткой палке была головой Пхава. Это было начало — это была та маленькая искорка, в которой мы нуждались. Словно маньяки, с кошмарными улыбками, люди врывались в дома калкаров и забивали их до смерти.

Поверх криков и стонов и воплей слышались крики о Флаге и имена любимых, которые сейчас были отмщены. Многократно я слышал имя Самуэльса — еврея. Не было человека отомщенного более полно в этот день.

С нами был Деннис Корриган, освобожденный из шахты, и Бетти Вортс — его женщина — нашла его здесь; ее руки были красными по локоть от крови наших завоевателей. Она не надеялась увидеть любимого в живых, и, когда она услышала, что с ним произошло, и как они сбежали, она подбежала ко мне и почти стянула с Красной Молнии, пытаясь обнять и поцеловать.

Мне удалось заставить людей замолчать, и наконец вращающаяся толпа обезумевших от радости людей окружила меня. Я пытался успокоить их, потому что знал: впереди нас ждут трудности. Вскоре мне удалось добиться частичной тишины. Я сказал, что безумие должно прекратиться, мы еще не победили, а выиграли только один небольшой район. Мы должны двигаться вперед тихо и действовать согласно разработанному плану, если хотим победить.

— Помните, — убеждал я их, — что здесь, в городе, тысячи вооруженных людей, и мы должны захватить их всех. Тогда останутся тысячи, которые Двадцать Четыре пошлют на нас, пока они не покинут эту территорию, пока они не потерпят поражение отсюда до Вашингтона — это будет продолжаться месяцы, а может быть, и годы.

Они несколько приумолкли и мы разработали план о немедленном движении к баракам с тем, чтобы внезапно захватить Каш гвардию. В это время отец нашел Соора и убил его.

— Я говорил тебе, — сказал отец прежде, чем воткнуть штык в сборщика налогов, — что когда нибудь и я устрою свою маленькую шутку. Этот день настал.

Затем люди выволокли Хоффмейера из какого-то тайника и буквально разорвали его на кусочки. И безумие началось снова. Раздавались крики «К баракам!» и «Убейте Каш гвардию!» Толпа двинулась по направлению к озеру. На пути наши ряды пополнялись из каждого дома: мужчинами или женщинами, способными сражаться, из домов нашего класса, или кровавыми головами — из домов калкаров. Мы размахивали ими на концах кольев. Я ехал во главе толпы, размахивая Старой Славой на длинном флагштоке.

Я пытался внести какой-то порядок, но это было невозможно. Вот так, растекаясь вширь, крича и убивая, смеясь и плача, каждый вел себя, как хотел. Женщины казались самыми безумными, видимо, потому, что настрадались больше всего, и женщина Пхава возглавляла их. Я видел и других, одной рукой поддерживающих младенцев, а в другой — неся голову калкара, информатора или шпиона. Никто не мог упрекнуть их, если вспомнить о жизни, полной безнадежности и ужаса, которую они вели.

Мы только пересекли новый мост через реку в сердце великого разрушенного города, когда Каш гвардия внезапно набросилась на нас со всей силой. Они были плохо дисциплинированы; но они были вооружены. Мы же были вообще недисциплинированы и отвратительно вооружены. Мы были разъяренной толпой, в которую они каждый раз посылали залп за залпом.

Мужчины, женщины и дети падали вокруг; многие повернули и побежали. Но были и другие, бросившиеся вперед и схватившиеся врукопашную с Каш гвардией, отбирая ружья. Верховые скакали среди них. Я не мог держать Флаг и сражаться одновременно, поэтому я снял его с флагштока и спрятал под рубашку. Затем, выхватив ружье, я направил коленями Красную Молнию в ряды сражающихся.

Бог наших отцов! Это была великолепная схватка! Если бы мне сказали, что я умру в следующую минуту, я умер бы, переполненный радостью этих минут. Враги падали вокруг меня, справа и слева, с раздробленными черепами и сломанными телами, куда бы я не попал, это приносило единственный результат — они умирали, если попадали в зону действия моего ружья, которое превратилось во вращающуюся реку огненного металла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});